ЕСПЧ раскритиковал процедуру проверочных закупок наркотиков в России

ЕСПЧ раскритиковал процедуру проверочных закупок наркотиков в России10 июля Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «Кумицкий и другие против России», заявители по которому жаловались на то, что они были несправедливо осуждены за преступления, связанные с оборотом наркотиков, после провокаций правоохранительных органов.

Так, 17 января 2012 г. Новочеркасский городской суд Ростовской области признал Алексея Кумицкого виновным в покушении на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере. Суд отменил его условное осуждение по предыдущему приговору и назначил наказание в виде лишения свободы сроком на 5 с половиной лет, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. После обжалования приговор был изменен – вместо колонии общего режима Кумицкий был направлен в колонию строгого режима.

На протяжении всего предварительного следствия, а также в суде заявитель давал последовательные показания о том, что умысла на сбыт наркотического средства у него не было, что он по просьбе и за деньги гражданина П. приобрел для него марихуану через гражданина С.

Адвокат АП Ростовской области Геннадий Подкопаев, представлявший интересы Кумицкого, в комментарии «АГ» указал, что эти показания не только не были опровергнуты, но и объективно подтверждены исследованными судом и приведенными в приговоре доказательствами. Несмотря на заявленное защитником ходатайство, следователь не принял никаких мер к установлению личности С. и его допросу; причастность последнего к незаконному сбыту наркотических средств проверена не была. При этом допрошенный в судебном заседании П. показал, что он обратился к Алексею Кумицкому с просьбой помочь ему купить наркотики по просьбе сотрудников полиции. О том, что заявитель занимается распространением наркотических средств, ему известно не было.

«Действия сотрудников наркоконтроля и П. спровоцировали заявителя совершить данное преступление. Поскольку гражданин П. действовал в рамках ОРМ “Проверочная закупка” и имела место провокация преступления, то полученные в рамках ОРМ данные не могли использоваться в качестве доказательств по уголовному делу. Суд признал заявителя виновным именно на основании результатов оперативно-розыскных мероприятий и показаний участвовавших в данных мероприятиях лиц», – отметил Геннадий Подкопаев.

Приговор Новочеркасского городского суда был обжалован заявителем в суд кассационной инстанции. Кассационным определением судебной коллегией по уголовным делам Ростовского областного суда приговор был изменен, заявителю для отбытия наказания была назначена колония строгого режима, в остальной части приговор оставлен без изменения.

Другой заявитель по данному делу, Федор Николаев, был признан виновным в совершении аналогичного преступления при схожих обстоятельствах. Приговором Обнинского городского суда Калужской области от 17 декабря 2014 г. ему было назначено наказание в виде 5 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима. Апелляция оставила приговор без изменения.

По словам адвоката КА «Богайчук и Партнеры» Елены Лавровой, представлявшей Федора Николаева, в имеющихся материалах оперативно-розыскной деятельности отсутствовали конкретные сведения о том, что заявитель занимался сбытом наркотических средств, психотропных веществ или готовился к нему. «Суд первой инстанции в приговоре не указал, из каких материалов уголовного дела следует, что у правоохранительных органов имелись достаточные сведения о совершении Федором Николаевым преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ, которые без вмешательства оперативных сотрудников нашли бы свое объективное подтверждение», – сообщила она «АГ».

Как рассказала защитник, приведенные в приговоре показания свидетелей, оперуполномоченных ОУР ОМВД по г. Обнинску, участвовавших в оперативно-розыскных мероприятиях, о наличии оперативной информации о том, что заявитель занимается сбытом наркотических средств и психотропных веществ, не подтверждены доказательствами, непосредственно исследованными в ходе судебного разбирательства. Отсутствуют такие доказательства и в рассекреченных результатах оперативно-розыскной деятельности.

Аналогичные обстоятельства описывались и в жалобах иных заявителей. Все они указали на то, что подверглись подстрекательству к совершению преступления со стороны посредников-провокаторов и были несправедливо осуждены.

Позиция Правительства сводилась к тому, что любая компенсация должна быть присуждена в соответствии с установленной ранее судебной практикой ЕСПЧ. Оно оспаривало денежные требования заявителей в отношении возмещения морального вреда. Правительство сообщило Суду о том, что изменение приговора по одному из дел базировалось исключительно на доказательствах, которые не были получены в ходе расследования. Правительство также считало, что заявители не могут претендовать на то, чтобы быть «жертвой» по смыслу ст. 34 Конвенции предполагаемого нарушения ст. 6 Конвенции в отношении провокации к полиции.

ЕСПЧ пришел к выводу о нарушении ст. 6.1 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с несовершенством существующей процедуры проведения проверочной закупки наркотических средств и психотропных веществ в государстве-ответчике и неспособностью национальных судов адекватно рассмотреть жалобу заявителя для принятия необходимых мер в целях раскрытия истины и устранения сомнений относительно того, совершил ли заявитель преступление в результате подстрекательства посредником-провокатором.

При этом Суд счел нужным повторить, что отсутствие в национальной правовой системе четкой и предсказуемой процедуры проверочных закупок остается структурной проблемой, которая подвергает заявителей произволу со стороны госорганов и мешает национальным судам осуществлять надлежащий судебный надзор.

В то же время ЕСПЧ отметил тот факт, что в 2016 г. ВС РФ опубликовал обширный доклад, в котором были изложены юридические положения Европейского Суда по правам человека в случаях, когда было установлено нарушение ст. 6.1 Конвенции с учетом осуждения заявителей в результате провокаций полиции.

Европейский Суд учел тот факт, что внутригосударственное право, в частности в ст. 413 и 415 УПК РФ, предусматривает, что уголовное судопроизводство может быть возобновлено, если Суд обнаружит нарушение Конвенции, и, учитывая позицию ВС РФ в отношении применения национальными судами принципов Конвенции в делах, связанных с захватом полиции, считает, что обнаружение нарушения представляет собой достаточную справедливую компенсацию за любой нематериальный ущерб, понесенный заявителями.

Европейский Суд подчеркнул, что обнаружение нарушения представляет собой достаточную справедливую компенсацию за любой моральный вред, понесенный заявителями. В этой связи оставшаяся часть заявлений граждан в отношении присуждения им справедливой компенсации морального вреда была отклонена.

Адвокат Елена Лаврова выразила сожаление, что ЕСПЧ редко выносит решения по такой тематике. Проанализировав постановления по жалобам против России о наличии провокации по уголовным делам о незаконном обороте наркотических средств и психотропных веществ, она сделала вывод о том, что Суд рассматривает не более 1–2 решений в год.

Елена Лаврова считает, что Обзор судебной практики Верховного Суда РФ (с учетом решений ЕСПЧ), в котором поднимался вопрос о провокации со стороны правоохранительных органов по делам указанной категории, свидетельствует о необходимости использования судами РФ судебной практики ЕСПЧ при рассмотрении уголовных дел. «Более того, судам необходимо тщательнее подходить к оценке и исследованию доказательств, представляемых правоохранительными органами по делам о незаконном обороте наркотических средств и психотропных веществ. Печально, что на внутригосударственном уровне судебной системы сторона защиты остается “не услышанной” о нарушениях, допущенных в ходе оперативно-розыскных мероприятий», – заключила эксперт.

В деле также изложено особое мнение судьи Пере Пастора Вилановы и присоединившейся к нему Марии Элосеги, которые посчитали, что решение большинства судей по данному делу противоречит ст. 41 Конвенции о присуждении справедливой компенсации и самому прецедентному праву Суда.

По мнению судей, признавая наличие структурной проблемы, Европейский Суд не принимает никаких мер для ее решения. Напротив, пострадавшим предлагается обратиться за возобновлением уголовного дела, решение по которому, по мнению Суда, противоречит ст. 6.1 Конвенции. Судьи отметили, что так как некоторые нарушения прав заявителей начались еще в 2011 г., то вряд ли они захотят вновь обратиться в суд.

Судьи выразили опасение, что вынесенное решение реально не повлияет на восстановление нарушенного права. В этой связи они отметили, что Конвенция теряет свой основной принцип, а именно эффективность. Текущее применение ст. 41 Конвенции, по мнению Пере Пастора Вилановы и Марии Элосеги, представляет собой проблему, особенно при рассмотрении жалоб по подобным уголовным делам.

Они отметили, что с теоретической точки зрения Суд ничего не присуждает в части справедливой компенсации, если одновременно выполняются два условия: обнаружение нарушения и полная компенсация (или полное устранение) последствий на национальном уровне после решения Европейского Суда.

«На первый взгляд, этот подход полностью соответствует принципу субсидиарности. Данное обстоятельство было бы справедливым при условии, если последующее возобновление процессов по делу на внутреннем уровне осуществлялось добросовестно, завершалось в разумные сроки и в необходимых случаях присуждалась справедливая компенсация за ущерб. В рассматриваемом случае государство не предоставляет данных гарантий. В своих замечаниях оно ограничивается указанием на то, что нарушение Конвенции может быть устранено возобновлением уголовного процесса, – говорится в особом мнении. – Кроме того, неизвестно, смогут ли заявители в случае оправдания предъявить иск государству. И даже в случае наличия такой возможности было бы чрезмерно требовать, чтобы потерпевшие инициировали новые тяжбы на национальном уровне для получения справедливой компенсации. Такое “хождение по судам” едва ли можно назвать совместимым с эффективной защитой прав человека, поскольку оно приведет к “ситуации, несовместимой с целью и объектом Конвенции”».

Большинство судей, по мнению Пере Пастора Вилановы и Марии Элосеги, без объяснения причин отклоняются от сложившейся судебной практики Суда в части присуждения заявителям компенсации за моральный вред, одновременно считая, что новое судебное разбирательство или возобновление уголовного процесса являются надлежащими способами устранения выявленных нарушений.

Геннадий Подкопаев выразил полное согласие с особым мнением судей. По его словам, формулировка «обнаружение нарушения представляет собой достаточную справедливую компенсацию за моральный вред, понесенный заявителем» полностью лишает жертву права на компенсацию морального вреда на уровне российского законодательства. Он пояснил, что согласно п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 21 не допускается отказ в удовлетворении иска заявителя о денежной компенсации морального вреда исключительно в связи с тем обстоятельством, что Европейским Судом не было присуждено заявителю возмещение такого вреда, если только Суд не счел, что факт установленного им нарушения Конвенции или протоколов к ней сам по себе является достаточным для компенсации морального вреда.

Елена Лаврова также разделяет позицию, изложенную в особом мнении: «Зачастую заявители к моменту рассмотрения жалоб ЕСПЧ и обнаружения нарушения отбывают срок назначенного наказания. При этом их вновь возвращают к “хождению по судам”, к уголовному преследованию, возобновляя уголовные дела ввиду новых обстоятельств, что требует от заявителей не только моральной выдержки пережить вновь состязательность процесса, но и определенных финансовых затрат на грамотную юридическую помощь. Поэтому в данном случае все-таки следует принимать решения, в том числе и об удовлетворении справедливой компенсации в денежном эквиваленте за нематериальный ущерб».

По словам адвоката МЦФ МОКА Светланы Добровольской, данное решение носит системный характер, поскольку вопросы провокации при закупке наркотиков уже не раз становились предметом рассмотрения Суда. Основная проблема заключается в том, что ЕСПЧ, устанавливая стандарты допустимости действий полиции при контрольной закупке наркотиков, исходит из того, что его рекомендации будут услышаны национальными властями государства-ответчика. «Но этого не происходит, система не меняется. Начиная с дела “Худоеров против России (2005 г.)”, ЕСПЧ пытается найти способ заставить Россию соблюдать общеевропейские стандарты ведения следствия, не допуская провокации преступлений. Данное дело – очередной этап на этом пути», – подчеркнула эксперт.