В № 600-О от 8 апреля Конституционный Суд отказал в принятии к рассмотрению запроса суда, который посчитал, что положения КоАП допускают возможность подвергать лицо более строгим мерам ответственности, чем это возможно при применении аналогичных уголовных наказаний.
Суд усомнился в конституционности положений КоАП
М. неоднократно признавался виновным в совершении административного правонарушения по ч. 1 ст. 12.8 «Управление транспортным средством водителем, находящимся в состоянии опьянения, передача управления транспортным средством лицу, находящемуся в состоянии опьянения» КоАП. Каждый раз ему назначалось наказание в виде лишения права управления транспортными средствами на срок полтора года. Будучи подвергнутым административному наказанию, М. вновь был задержан за управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. В отношении него было возбуждено уголовное дело по ст. 264.1 УК.
Рассмотрев материалы уголовного дела, Железнодорожный районный суд г. Рязани приостановил производство и направил в КС запрос о проверке конституционности ч. 3 ст. 32.7 «Исчисление срока лишения специального права» КоАП.
Данное положение, посчитал суд, предусматривая последовательное исполнение наказаний в виде лишения специального права, назначенных за совершение нескольких административных правонарушений, не устанавливает общий предельный срок такого наказания и тем самым позволяет подвергать лицо более суровым ограничениям, чем УК, который закрепляет максимальный размер окончательного наказания в виде лишения права заниматься определенной деятельностью в случае назначения наказания по совокупности преступлений или приговоров и допускает частичное сложение наказаний. В результате ч. 3 ст. 32.7 КоАП, по мнению районного суда, вступает в противоречие с принципами равенства всех перед законом, соразмерности и пропорциональности ответственности за административные правонарушения и преступления и, как следствие, не согласуется с конституционной природой демократического правового государства.
КС не усмотрел в спорной норме расхождений с критериями ограничения прав и свобод
Конституционный Суд обратил внимание, что, согласно его определениям от 26 января 2010 г. , от 17 июля 2012 г. , от 22 апреля 2014 г. и от 29 сентября 2016 г. , в случае вынесения нескольких постановлений о назначении административного наказания в отношении одного лица каждое постановление приводится в исполнение самостоятельно; постановление не подлежит исполнению, если оно не было приведено в исполнение в течение двух лет со дня его вступления в законную силу (ч. 2 ст. 31.4 и ч. 1 ст. 31.9 КоАП).
Часть 3 ст. 32.7 КоАП образует исключение из общего правила исчисления срока давности исполнения; это исключение корреспондирует положению ч. 1 ст. 4.4 Кодекса, согласно которой при совершении лицом двух и более правонарушений наказание назначается за каждое совершенное правонарушение, и обеспечивает реальное исполнение наказания в виде лишения специального права в случае назначения его лицу, ранее лишенному того же специального права. В противном случае привлечение к административной ответственности и назначение лицам, ранее подвергнутым наказанию в виде лишения специального права, другого такого же административного наказания носило бы формальный характер и не обеспечивало бы решения задач законодательства об административных правонарушениях.
КС сослался на п. 31 Пленума ВС от 25 июня 2019 г. № 20 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях, предусмотренных главой 12 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях», согласно которому срок исполнения наказания в виде лишения права управления ТС, назначенного лицу, уже лишенному такого права на основании постановления о назначении административного наказания (в том числе не вступившего в законную силу), начинает исчисляться не со времени вступления в законную силу постановления, а со дня, следующего за днем окончания срока наказания, примененного ранее. Наличие уже назначенного наказания в виде лишения специального права не препятствует применению в отношении соответствующего лица такой же ответственности (ответ на вопрос 8 законодательства и судебной практики Верховного Суда за четвертый квартал 2006 г., утвержденного Постановлением Президиума ВС от 7 марта 2007 г.).
Таким образом, отметил КС, оспариваемое законоположение отвечает конституционному принципу юридического равенства и само по себе не расходится с критериями ограничения прав и свобод человека и гражданина.
В определении отмечается, что, по мнению заявителя, неконституционность ч. 3 ст. 32.7 КоАП заключается в том, что она предусматривает в случае назначения лицу нескольких административных наказаний в виде лишения специального права необходимость полного сложения таких санкций, которое не ограничено никакими предельными сроками, и тем самым допускает возможность подвергать указанное лицо более строгим мерам ответственности, чем это возможно при применении аналогичных уголовных наказаний за совершение нескольких преступлений, отличающихся большей степенью общественной опасности. Это, отметил КС, означает, что конституционная дефектность данной нормы связывается с диверсификацией КоАП и УК законодательного регулирования правил исчисления окончательного размера наказания в виде лишения специального права в случае назначения лицу нескольких таких наказаний.
Между тем, указал Суд, хотя административная и уголовная ответственность имеют схожие задачи, базируются на рядоположенных принципах, преследуют общую цель защиты прав и свобод человека и гражданина и фактически во многом дополняют друг друга, данное обстоятельство не предполагает однотипного законодательного регулирования этих двух видов юридической ответственности, в том числе в отношении вопросов, касающихся системы административных и уголовных наказаний и правил их назначения. Соответственно, отраслевая дифференциация такого регулирования не может свидетельствовать о нарушении конституционных принципов и норм, тем более что строгость таких правил компенсируется существенным различием общих юридических последствий привлечения граждан к административной и уголовной ответственности.
Кроме того, КС счел запрос не отвечающим требованиям допустимости, поскольку содержащаяся в нем просьба о проверке конституционности ч. 3 ст. 32.7 КоАП представляет попытку добиться оценки ее соответствия Конституции во взаимосвязи с положениями уголовного закона, которые не подлежат применению в уголовном деле М., то есть преимущественно в порядке абстрактного нормоконтроля. Таким образом, Конституционный Суд отказал в принятии запроса к рассмотрению.