Конституционный Суд РФ опубликовал информационно-тематическое своих правовых позиций о защите материнства, отцовства и детства по состоянию на июль 2020 г.
В № 25-П/2011 КС отметил, что лишение одиноких матерей – госслужащих, воспитывающих детей в возрасте до 14 лет, государственной защиты, которая в случае увольнения по инициативе представителя нанимателя гарантируется законодательством женщинам, проходящим военную или правоохранительную службу, равно как и тем женщинам, которые осуществляют деятельность по трудовому договору, недопустимо, поскольку в нарушение конституционных принципов равенства, справедливости и соразмерности не имеет разумного и объективного оправдания и не основано на особенностях государственной гражданской службы.
Согласно № 28-П/2011 на обоих родителей может распространяться и господдержка, в которой нуждается семья, имеющая ребенка, не достигшего трехлетнего возраста и потому требующего особого ухода, тем более если в такой семье воспитываются несколько малолетних детей. Соответственно, при определении мер господдержки, направленных на обеспечение материального благополучия семьи, многодетным семьям, воспитывающим малолетних детей, должна предоставляться повышенная защита, поскольку в таких случаях мать зачастую не может осуществлять трудовую деятельность в силу необходимости ухаживать за детьми и воспитывать их, поэтому единственным кормильцем является отец.
КС отметил, что предоставление гарантии, закрепленной в ч. 4 ст. 261 ТК РФ, не может ставиться в зависимость исключительно от того, кто из родителей работает, а кто ухаживает за детьми, поскольку дифференциация, основанная лишь на указанном критерии и не учитывающая всех обстоятельств, значимых для выполнения родителями обязанности по содержанию и воспитанию детей надлежащим образом, снижает эффективность системы господдержки института семьи и в условиях недостаточности мер социальной защиты работников с семейными обязанностями может приводить – в нарушение конституционных принципов равенства и справедливости – к не имеющим объективного и разумного оправдания различиям в положении семей, воспитывающих малолетних детей.
В № 31-П/2012 КС указал, что п. 4 ч. 1 ст. 33 и подп. «а» п. 3 ч. 1 ст. 37 Закона о государственной гражданской службе во взаимосвязи с ч. 3 ст. 37 этого закона, по существу, составляют единое нормативное положение, которое, допуская увольнение с государственной гражданской службы (расторжение служебного контракта) по инициативе представителя нанимателя проходящих госслужбу беременных женщин, не находящихся в отпуске по беременности и родам, в случаях, не связанных с ликвидацией соответствующего госоргана, в том числе при совершении дисциплинарного проступка, вводит различия в объеме гарантий для таких женщин, предоставляемых в системе действующего правового регулирования, на основании только одного признака – сферы профессиональной деятельности, а следовательно, не соответствует Конституции РФ.
КС заметил, что это не означает, что при совершении дисциплинарного проступка беременные женщины – госслужащие, – исходя из правового статуса государственных гражданских служащих и учитывая требования, предъявляемые к ним в связи с осуществлением задач по обеспечению исполнения полномочий федеральных государственных органов, государственных органов субъектов Федерации, лиц, замещающих государственные должности РФ, и лиц, замещающих государственные должности субъектов РФ, – полностью освобождаются от дисциплинарной ответственности. В подобных случаях к государственному гражданскому служащему может быть применено дисциплинарное взыскание – при условии установления факта совершения дисциплинарного проступка, – с учетом его тяжести, степени вины госслужащего, обстоятельств, при которых совершено деяние, и предшествующих результатов исполнения госслужащим своих должностных обязанностей (ч. 3 ст. 58 Закона о государственной гражданской службе).
В № 13-П/2018 КС указал, что наделение законодателя субъекта РФ полномочием устанавливать и отменять дополнительные меры соцподдержки отдельных категорий граждан не означает, что он обладает неограниченной свободой усмотрения и может произвольно отказываться от взятых на себя ранее публично-правовых обязательств. Напротив, он должен, предпринимая все усилия к их сохранению, находить баланс конституционно значимых ценностей, публичных и частных интересов, а если, с учетом состояния бюджета субъекта Федерации, это объективно невозможно, – по крайней мере, максимально смягчить негативные последствия для лиц, имевших основанные на законодательном регулировании ожидания и рассчитывавших на получение соответствующих мер соцподдержки. Иное, подчеркнул Суд, не только противоречило бы природе социального государства, но и расходилось бы со следующим из Конституции и обращенным к органам публичной власти требованием обеспечения признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина, которые определяют смысл, содержание и применение законов.
Между тем, заметил КС, законодатель Ставропольского края, отменяя меру соцподдержки многодетных семей в виде материнского (семейного) капитала, не предусмотрел компенсаторный механизм, направленный на смягчение неблагоприятных последствий такой отмены для семей, которые в связи с рождением третьего ребенка или последующих детей приобрели право на получение данной выплаты на основании ранее действовавшего правового регулирования. Тем самым были нарушены принципы социального государства и поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, а также требования справедливости и соразмерности, которые должны соблюдаться при осуществлении правового регулирования в этой сфере, что несовместимо с положениями Конституции.
Согласно № 26-П/2020, по смыслу положений законодательства об отдельных видах госслужбы, а также разъяснений Верховного Суда РФ к лицам, воспитывающим ребенка без матери (отца), можно отнести тех, кто самостоятельно воспитывает ребенка, если другой родитель умер, безвестно отсутствует, признан недееспособным (ограниченно дееспособным), лишен родительских прав или ограничен в них, долгое время проходит лечение в медицинской организации, отбывает наказание в виде лишения свободы, уклоняется от воспитания детей или от защиты их прав и интересов либо отказался взять своего ребенка из оказывающей социальные услуги, медицинской, образовательной или аналогичной организации. При этом как действующие в сфере госслужбы законы, так и Пленума ВС от 28 января 2014 г. № 1 «О применении законодательства, регулирующего труд женщин, лиц с семейными обязанностями и несовершеннолетних» не содержат исчерпывающего перечня обстоятельств, свидетельствующих о воспитании ребенка без участия матери (отца), допуская тем самым учет разнообразных факторов (объективных причин), препятствующих родителю участвовать в воспитании ребенка и уходе за ним.
КС отметил, что, учитывая такие факторы, необходимо исходить из целей соответствующего правового регулирования, включающих выполнение конституционных требований по обеспечению жизненно важных интересов ребенка, созданию условий, способствующих его всестороннему духовному, нравственному, интеллектуальному и физическому развитию. Это означает, что, разрешая вопрос об увольнении военнослужащего по основанию, предусмотренному абз. 5 подп. «в» п. 3 ст. 51 Закона о воинской обязанности и военной службе, как воинские должностные лица, так и суды, рассматривающие дела данной категории, должны принимать во внимание весь комплекс обстоятельств, имеющих значение для реализации указанных целей, включая оценку состояния здоровья ребенка и зависящую от такой оценки возможность посещения им дошкольной образовательной организации, а также наличие или отсутствие причин, препятствующих второму родителю участвовать в воспитании ребенка и уходе за ним.