25 апреля Конституционный Суд утвердил практики за первый квартал 2019 г.
Конституционные основы публичного права
Конституционный Суд признал ч. 1 ст. 17 Закона о контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам не противоречащей Конституции, поскольку она по конституционно-правовому смыслу не предполагает возможности обращения в доход государства имущества, которое было приобретено депутатом муниципального образования до замещения им этой должности, при том что он или его супруга (супруг) ранее не замещали должности, указанные в п. 1 ч. 1 ст. 2 закона.
Ранее «АГ» писала, что поводом к рассмотрению дела послужила жалоба бывшего депутата Думы Анучинского муниципального района Приморского края Георгия Кристова. Он указал, что оспариваемые им нормы противоречат Конституции в той мере, в которой допускают признание правонарушением непредставление депутатом органа местного самоуправления сведений об источниках получения средств, за счет которых совершены сделки по приобретению имущества до избрания его на эту должность, и позволяют обращать такое имущество в доход государства.
В постановлении Суд отметил, что если лицо приобрело имущество до замещения им должности депутата представительного органа муниципального образования, если он или его супруга (супруг) ранее не замещали должности, указанные в п. 1 ч. 1 ст. 2 закона, данное имущество не может быть обращено в доход государства, а значит, в отношении него не возникает обязанность представлять сведения об источниках получения средств, за счет которых оно было приобретено.
КС дал оценку конституционности ч. 1 ст. 4.5 КоАП. Оспариваемое положение являлось предметом рассмотрения Суда в той мере, в какой, устанавливая, что постановление по делу об административном правонарушении, выразившемся в нарушении законодательства о защите прав потребителей, не может быть вынесено по истечении одного года со дня совершения правонарушения, оно служит основанием для решения вопроса о возможности распространения указанного срока на случаи привлечения к административной ответственности за осуществление предпринимательской деятельности с нарушением требований и условий, предусмотренных лицензией.
КС признал ч. 1 ст. 4.5 КоАП не противоречащей Конституции в той мере, в какой она не предполагает распространения годичного срока на привлечение к административной ответственности за указанное правонарушение.
Суд также подчеркнул, что данный вывод не исключает права потребителей требовать возмещения убытков и компенсации морального вреда, причиненных их правам нарушением предусмотренных лицензией требований и условий осуществления предпринимательской деятельности, в соответствии с ГК и Законом о защите прав потребителей.
Суд проверил конституционность ч. 2 ст. 2.6.1 и ч. 1, 2, 3 и 6 ст. 12.21.1 КоАП РФ. Как ранее «АГ», поводами к рассмотрению стали запрос Костромского областного суда и жалобы владельцев грузового автотранспорта, которые были привлечены к административной ответственности за нарушения правил движения большегрузного транспорта.
По мнению суда, ч. 1, 2 и 6 ст. 12.21.1 КоАП не соответствуют Конституции, поскольку позволяют за совершение одного и того же правонарушения, повлекшего одни и те же вредные последствия, назначить лицу административный штраф в размерах, значительно различающихся в зависимости от способа фиксации нарушения.
Второй заявитель указывал, что ч. 2 ст. 12.21.1 КоАП противоречит Конституции, поскольку устанавливает фиксированный размер штрафа для собственника (владельца) ТС вне зависимости от того, является он юрлицом или ИП, тем самым не позволяя надлежаще его дифференцировать. При этом размер санкции соответствует максимальному размеру штрафа, налагаемому на юрлиц и предпринимателей за совершение такого же правонарушения.
Третий указал, что ч. 2 и 3 ст. 12.21.1 КоАП, не распространяя на собственников нормативно закрепленную возможность снизить размер штрафа с учетом всех обстоятельств правонарушения, устанавливают фиксированный – максимальный – размер, предусмотренный за соответствующее правонарушение, выявленное в общем порядке. Кроме того, он отметил, что ст. 2.6.1 КоАП нарушает его конституционные права, так как не допускает освобождения собственника ТС от ответственности, если в момент фиксации нарушения машиной управляло иное лицо по трудовому договору с автовладельцем.
По итогам рассмотрения дела КС постановил признать ч. 2 ст. 2.6.1 КоАП не противоречащей Конституции, поскольку в соответствии с данной нормой управление большегрузом в момент совершения правонарушения, предусмотренного ч. 1, 2, 3 и 6 ст. 12.21.1 КоАП, лицом, выполнявшим функции водителя по трудовому договору с собственником ТС, не является основанием для освобождения последнего от ответственности.
В то же время положения ч. 1, 2, 3 и 6 ст. 12.21.1 КоАП признаны неконституционными в части установления штрафа для собственников ТС, равного максимальному пределу штрафа для юрлиц и ИП, если нарушение было зафиксировано автоматическими средствами видеофиксации. Кроме того, неконституционность данной нормы признана в той мере, в какой она допускает назначение одинакового размера штрафа вне зависимости от субъекта нарушения, исключая для ИП возможность доказать, что в момент выявления нарушения принадлежащая ему машина перевозила груз для личных нужд.
При этом Конституционный Суд подчеркнул, что до внесения в КоАП надлежащих изменений штраф, назначаемый собственнику ТС за совершение правонарушений, зафиксированных с помощью видеокамер, должен быть наименьшим в пределах, установленных для юрлица. Если в ходе рассмотрения жалобы будет доказано, что машина собственника, не являющегося ИП, перевозила груз для личных целей автовладельца, размер штрафа за правонарушение должен быть наименьшим в пределах размера штрафа для водителя, установленного указанной нормой.
Суд проверил конституционность ст. 112 КАС, которая, по мнению заявителей, нарушает их права, поскольку допускает взыскание судебных расходов на оплату услуг представителя с истцов, проигравших дело о признании незаконным решения госоргана.
Рассмотрев дело, Суд признал оспариваемую норму не противоречащей Конституции, поскольку она предполагает возможность взыскания судом с административного истца расходов на оплату услуг представителя, понесенных заинтересованным лицом, участвовавшим в административном деле об оспаривании решений органа публичной власти на стороне административного ответчика, в пользу которого принят итоговый судебный акт по административному делу.
При этом он отметил, что фактическое процессуальное поведение заинтересованного лица должно отвечать следующим условиям:
- судебные расходы, понесенные на оплату услуг представителя, являлись необходимыми (вынужденными), поэтому они возмещаются в разумных пределах;
- участие заинтересованного лица в административном деле на стороне административного ответчика было надлежащим способом защиты своих прав, свобод и законных интересов, а судебный акт по делу влечет юридические последствия для такого лица в виде сохранения или прекращения его прав и обязанностей;
- его расходы на оплату услуг представителя не сводились к воспрепятствованию деятельности административного истца по защите прав, свобод и законных интересов себя, других лиц или неопределенного круга лиц.
В этой связи Конституционный Суд распорядился пересмотреть судебные решения по делу заявителей, принятые на основе оспариваемой нормы, истолкованной вразрез с ее конституционно-правовым смыслом.
Суд признал неконституционной ст. 15.33.2 КоАП, допускающую возможность привлечения к административной ответственности индивидуального предпринимателя в качестве должностного лица за непредставление в установленный срок либо отказ от представления сведений (документов), необходимых для ведения индивидуального (персонифицированного) учета в системе обязательного пенсионного страхования.
В Суд проверил конституционность ст. 402 НК, которая, по мнению заявительницы, нарушает права налогоплательщика посредством закрепления возможности исчисления налога на имущество физических лиц исходя из его инвентаризационной стоимости.
Рассмотрев дело, КС признал оспариваемую норму не противоречащей Конституции, поскольку при разрешении налогового спора налогоплательщик вправе требовать использования кадастровой (рыночной) стоимости этого имущества и соответствующей налоговой ставки для расчета налога на имущество физлиц. Указанное право возникает, если налог, исчисленный исходя из инвентаризационной стоимости этого имущества, существенно выше показателя, рассчитанного исходя из его кадастровой стоимости.
Суд проверил конституционность подп. 6 п. 1 и п. 4 ст. 25 Закона о госрегулировании производства и оборота этилового спирта.
По мнению заявителя, подп. 6 п. 1 и п. 4 ст. 25 Закона о госрегулировании производства и оборота этилового спирта не соответствуют Конституции в той мере, в которой допускают реализацию в пользу государства орудия совершения административного правонарушения – транспортного средства, принадлежащего лицу, не привлеченному к административной ответственности за данное нарушение и не признанному судом виновным в его совершении.
КС признал нормы не противоречащими Конституции, поскольку по смыслу в системе правового регулирования они не могут рассматриваться как допускающие реализацию изъятого при производстве по делу об административном правонарушении в отношении юрлица автотранспорта, принадлежащего лицу, не привлеченному к ответственности за данное нарушение и не признанному судом виновным в его совершении
В Суд признал п. 3 ст. 391 НК, который, по мнению заявителя, позволяет правоприменительным органам произвольно определять кадастровую стоимость недвижимости, учитываемую при исчислении и уплате земельного налога, соответствующим Конституции. При этом КС указал, что налоги не могут носить произвольный характер, поэтому наличие актов, принятых на протяжении незначительного периода, определяющих кадастровую стоимость одних и тех же объектов недвижимости с существенными расхождениями, свидетельствует о необходимости учета данного обстоятельства при определении размера налогового обязательства налогоплательщика.
Конституционные основы трудового законодательства и социальной защиты
Конституционный Суд признал п. 1 ч. 2 ст. 3 Закона о денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат неконституционным в той мере, в которой он служит основанием для отказа в предоставлении подъемного пособия, и указал на необходимость внесения изменений в действующее правовое регулирование.
В Суд проверил конституционность ч. 6 ст. 21 Закона о противодействии терроризму и ч. 15 ст. 3 Закона о денежном довольствии военнослужащих и предоставлении им отдельных выплат.
Поводом к рассмотрению дела стала жалоба бывшего военнослужащего-контрактника Евгения Понкратова. В июле 2013 г. в ходе контртеррористической операции на Северном Кавказе он получил тяжелое ранение, повлекшее инвалидность, и в октябре того же года был признан не годным к военной службе. В соответствии с ч. 3 ст. 21 Закона о противодействии терроризму ему было выплачено единовременное пособие в 300 тыс. руб.
В августе 2014 г. с Понкратовым был заключен новый контракт на 10 лет, однако в декабре 2017 г. он был уволен с военной службы по состоянию здоровья на основании подп. «в» п. 1 ст. 51 Закона о воинской обязанности. При этом в выплате единовременного пособия в размере 2 млн руб., установленного п. 1 ч. 12 ст. 3 Закона о денежном довольствии военнослужащих, ему было отказано.
Считая свои права нарушенными, гражданин обратился в военный суд с иском об оспаривании отказа в выплате пособия, однако в удовлетворении требований было отказано. Суд указал, что при увольнении с военной службы по состоянию здоровья истец не имел права на выплату, предусмотренную указанной нормой Закона о денежном довольствии военнослужащих, поскольку ранее он получил единовременное пособие согласно Закону о противодействии терроризму. Апелляция поддержала данную позицию.
Евгений Понкратов обратился в КС, указав в жалобе, что оспариваемые нормы законов препятствуют лицу, ставшему инвалидом вследствие боевого ранения и продолжившему после этого военную службу, получить разницу между суммами пособия, выплачиваемого при увольнении со службы вследствие военной травмы и выплаченного непосредственно после получения увечья.
Рассмотрев дело, КС признал оспариваемые положения не соответствующими Конституции в той мере, в которой они исключают возможность предоставления одному и тому же лицу, получившему военную травму при борьбе с терроризмом, являющемуся инвалидом и признанному не годным к военной службе, указанных единовременных пособий.
В особом мнении судья КС Сергей Казанцев указал, что выплата лицу, получившему увечье и инвалидность, первого пособия не связана с фактом увольнения с военной службы по состоянию здоровья. Указанная норма Закона о противодействии терроризму не исключает права на получение данного пособия в случае продолжения лицом военной службы после получения увечья.
Конституционные основы частного права
В Суд проверил конституционность п. 1 ч. 4 ст. 392 ГПК, согласно которому к новым обстоятельствам, являющимся основаниями для пересмотра судебных постановлений по правилам гл. 42 ГПК, относится отмена постановления суда общей юрисдикции или арбитражного суда, постановления госоргана или администрации муниципалитета, послуживших основанием для принятия судебного постановления по данному делу.
Андрей Андреев обратился в суд с иском к Департаменту природных ресурсов и охраны окружающей среды Курганской области. Истец просил признать срочный служебный контракт заключенным на неопределенный срок, а приказ о прекращении действия этого контракта – незаконным. Гражданин также требовал восстановления на службе, взыскания среднего заработка за время вынужденного прогула и компенсацию морального вреда.
22 февраля 2017 г. Курганский городской суд отказал в удовлетворении исковых требований, это решение поддержала и апелляция. Суды пришли к выводу, что заключение с истцом срочного служебного контракта не противоречило действующему региональному законодательству (подп. 1 п. 4 ст. 23 закона Курганской области о государственной службе), согласно которому срочный служебный контракт заключается в случае замещения отдельных должностей государственной службы региона категории «руководители», определяемых правовым актом представителя нанимателя, а также должностей категории «помощники (советники)».
В кассационной жалобе Андрей Андреев сообщил о том, что вышеуказанная норма регионального законодательства была оспорена им путем подачи административного иска к Курганской областной Думе, который в июле 2017 г. был частично удовлетворен судом. Спорная норма была признана недействующей в части слов «определяемых правовым актом представителя нанимателя» в силу ее несоответствия Закону о государственной службе РФ. При этом областной суд учел следующие обстоятельства: оспариваемые нормы применялись судом при рассмотрении гражданского дела с участием административного истца; подача административного иска свидетельствовала о сохраняющемся интересе гражданина в оспаривании им законности своего увольнения. Впоследствии решение облсуда было поддержано Верховным Судом РФ.
Тем не менее кассация отказалась рассматривать жалобу заявителя, а его доводы о том, что подп. 1 п. 4 ст. 23 закона Курганской области признали частично недействующим по его административному иску, не были приняты во внимание.
В марте 2018 г. городской суд отказал в удовлетворении заявления гражданина о пересмотре по новым обстоятельствам решения того же суда. Апелляция поддержала решение суда первой инстанции, отметив, что оспоренные положения нормативного правового акта признаны решением областного суда недействующими на будущее время. Следовательно, данное решение по смыслу ст. 392 ГПК РФ не может повлиять на возникшие в период действия этих положений правоотношения и не является новым обстоятельством для целей пересмотра решения.
В жалобе в КС Андрей Андреев указал, что спорная норма ГПК в контексте сложившейся судебной практики противоречит Конституции РФ, препятствуя пересмотру по новым обстоятельствам судебного постановления, в основу которого судом общей юрисдикции положен нормативный правовой акт, признанный в дальнейшем по административному исковому заявлению недействующим с момента вступления судебного решения об этом в законную силу. Тем самым исключается восстановление трудовых и связанных с ними имущественных прав административного истца, ранее нарушенных применением в его деле этого нормативного правового акта.
Учитывая однородный характер гражданского и арбитражного судопроизводства, КС признал п. 1 ч. 4 ст. 392 ГПК не противоречащим Конституции. При этом Суд отметил, что по своему конституционно-правовому смыслу оспариваемая норма не препятствует пересмотру по новым обстоятельствам вступившего в законную силу судебного постановления суда общей юрисдикции, если положенный в его основу нормативный правовой акт признан недействующим судом, независимо от момента признания его недействующим.
Суд признал ряд положений ст. 19.1 Закона о СМИ неконституционными.
Заявитель жалобы Евгений Финкельштейн имеет двойное гражданство и является владельцем доли в уставном капитале ООО «Радио-Шанс» в размере 49%. На внеочередном общем собрании участников было принято решение, согласно которому второй участник общества – АО «Русское радио – Евразия» с долей в уставном капитале 51% безвозмездно получило лицензию (единственный актив общества) на радиовещание в Петербурге.
Не согласившись с таким решением, Евгений Финкельштейн обратился в суд, однако тот пришел к выводу, что, являясь гражданином РФ и имея гражданство Нидерландов, истец не вправе выступать участником организации, осуществляющей радиовещание на территории РФ, и не обладает правом обжалования в суд решений органов управления общества. В свою очередь апелляция указала, что он вправе иметь 20% доли, в связи с чем может защищать свои права. Кассация оставила в силе решение первой инстанции.
После этого Евгений Финкельштейн обратился в Конституционный Суд. В жалобе он указал, что гражданин – участник СМИ, не соответствующий требованиям закона, должен быть ограничен в праве владения, управления и контроля имуществом только в части, превышающей 20% долей в уставном капитале. Однако положения Закона о СМИ, будучи не вполне определенными, создают возможность лишения граждан РФ, имеющих гражданство другого государства, всего имущества (активов), принадлежащего им на праве частной собственности, а также ограничивают их в праве на судебную защиту. Он попросил Суд признать не соответствующей Конституции ст. 19.1 Закона о СМИ.
Конституционный Суд пришел к выводу, что использование термина «участник средства массовой информации», не конкретизированного в законодательстве, создает неопределенность в установлении круга субъектов, на которых распространяются закрепленные ч. 1 ст. 19.1 Закона о СМИ ограничения, при том что право законодателя запретить в целях обеспечения информационной безопасности государства гражданам РФ, имеющим гражданство другого государства, осуществлять прямой контроль средства массовой информации, организации, осуществляющей вещание, само по себе не ставится под сомнение.
КС указал, что буквальное истолкование положения ч. 2 ст. 19.1 Закона о СМИ не исключает возможности его понимания в том смысле, что оно распространяется не на лиц, являющихся участниками хозяйственного общества – учредителя СМИ, организации, осуществляющей вещание, а лишь на тех, кто является участниками юрлица, которое в свою очередь участвует в юридическом лице, учредившем СМИ, являющемся организацией, осуществляющей вещание.
С одной стороны, эта норма в большей мере согласуется с целями оспариваемого регулирования в случае, если распространяется именно на лиц, являющихся участниками общества – учредителя СМИ, организации, осуществляющей вещание. С другой стороны, указал КС, в отсутствие прямого и недвусмысленного предписания в законе истолкование ч. 2 ст. 19.1 Закона о СМИ в этом смысле вело бы к ограничению конституционных прав не на основании закона и к отступлению от требования определенности правового регулирования, носило бы расширительный характер.
Суд отметил, что федеральный законодатель, ограничив имущественные права названных в ч. 2 ст. 19.1 Закона о СМИ лиц, прямо не установил обязанность отчуждения принадлежащих им долей в уставном капитале общества в размере, превышающем 20%. Указывается, что равным образом он не оговорил невозможность участия таких лиц в управлении делами хозяйственного общества в указанных пределах в случае, когда они отказались или не смогли по независящим от них причинам произвести это отчуждение. «Между тем правомерные действия (бездействие) гражданско-правового характера участника общества во всяком случае не могут вести к неблагоприятным правовым последствиям для самого этого общества», – подчеркнул КС.
Кроме того, как указал Суд, ч. 2 и 4 ст. 19.1 Закона о СМИ, рассматриваемые в их взаимосвязи, сохраняют неопределенность в вопросе о том, на каких субъектов корпоративных правоотношений распространяется предусмотренное ею правовое регулирование. Неясно, вправе ли гражданин РФ, имеющий гражданство иного государства и владеющий более 20% долей в уставном капитале хозяйственного общества, являющегося учредителем СМИ или организацией, осуществляющей вещание, реализовывать корпоративные права в пределах, не превышающих 20% такого участия.
Суд признал неконституционным подп. «п» п. 2 Перечня видов заработной платы и иного дохода, из которых производится удержание алиментов на несовершеннолетних детей. В данной норме в качестве выплат, с которых не удерживаются алименты, перечислены суммы компенсационных выплат, осуществляемых работодателем в соответствии с законодательством о труде, в том числе в связи с изнашиванием инструмента, принадлежащего работнику.
Суд пришел к выводу, что оспариваемое положение в силу того, что оно предусматривает необходимость удержания алиментов с выплат, не входящих в состав средств, образующих реальный доход работника, ущемляет имущественные права алиментообязанных лиц, которым работодатель возмещает расходы при использовании с согласия или ведома последнего и в его интересах личного транспорта. Тем самым нарушаются баланс конституционно значимых ценностей и принцип равенства работников, которые используют для выполнения порученной им в рамках трудовых отношений работы различные виды личного имущества.
В Суд признал ч. 5 ст. 13 от 5 апреля 2013 г. № 43-ФЗ о присоединении к Москве новых территорий противоречащей Конституции в той мере, в какой по смыслу, придаваемому правоприменительной практикой, при принудительном изъятии недвижимости для нужд государства по прошествии значительного времени после принятия решения об утверждении документации по планировке территории она не позволяет учитывать возможное изменение рыночной стоимости этого имущества, не связанное с развитием инфраструктуры прилегающей территории в рамках реализации проекта, тем самым препятствуя предоставлению собственнику равноценного возмещения.
Суд проверил конституционность положений п. 4 ст. 24 Закона о статусе военнослужащих в связи с жалобой Галины Журавель. Она оспаривала неконкретность указанной нормы, согласно которой члены семей военнослужащих, погибших (умерших) в период прохождения военной службы, и члены семей граждан, проходивших военную службу по контракту и погибших (умерших) после увольнения с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями, общая продолжительность военной службы которых составляет 20 лет и более, имеют право на компенсационные выплаты по оплате общей площади занимаемых ими жилых помещений, а также найма, содержания и ремонта жилых помещений, а собственники жилых помещений и члены жилищно-строительных (жилищных) кооперативов – содержания и ремонта объектов общего пользования в многоквартирных жилых домах (абзацы второй и третий указанного пункта закона). Неконкретность нормы в данном случае, по мнению заявительницы, выразилась в отсутствии однозначного ответа на вопрос – должны ли ей компенсироваться выплаты на капремонт или нет.
КС, признав норму неконституционной, постановил выплачивать компенсации собственникам жилья указанных выше категорий граждан в связи с расходами по оплате жилых помещений, коммунальных и других видов услуг повсеместно и в полном объеме, включая компенсации за платежи на капремонт. При этом исполнение данного постановления, подчеркнул КС, должно начаться немедленно после опубликования, в том числе и в отношении Галины Журавель. Одновременно федеральному законодателю предписано внести соответствующие изменения в Закон о статусе военнослужащих и прямо прописать там компенсации за платежи на капремонт.
Суд признал ряд положений ГК, НК и Закона о банкротстве конституционными, однако постановил пересмотреть дело заявителя.
Арбитражный суд признал общество ССК «СМУ-1» банкротом по заявлению налоговой инспекции из-за наличия задолженности по налоговым платежам. Было открыто конкурсное производство, назначен арбитражный управляющий, на выплату вознаграждения которому не хватило вырученных от реализации имущества банкрота средств. Впоследствии управляющий в судебном порядке добился соответствующего возмещения от налогового органа как заявителя по делу о банкротстве.
В связи с этим налоговый орган обратился в суд общей юрисдикции с иском к бывшему директору должника Виктору Нужину о взыскании убытков, понесенных истцом. Суд удовлетворил эти требования, взыскав с гражданина 656 тыс. руб. и госпошлину в размере 9,7 тыс. руб. Вышестоящие судебные инстанции оставили решение суда без изменения.
В жалобе в КС Виктор Нужин указывал, что Конституции противоречат ст. 15, п. 1 ст. 200 и ст. 1064 ГК РФ, подп. 14 п. 1 ст. 31 НК РФ, а также п. 3 ст. 59, абз. 2 п. 1 ст. 9, п. 1 ст. 10 Закона о банкротстве в редакции от 28 июня 2013 г., примененные в его деле. По мнению заявителя, согласно им руководитель юрлица обязан обратиться с заявлением должника в арбитражный суд, если удовлетворены требования одного или нескольких кредиторов в отсутствие доказательств полной невозможности исполнения должником обязательств перед другими кредиторами, а причинно-следственная связь между удовлетворением требований одних кредиторов и невозможностью из-за этого удовлетворить требования других не установлена.
Заявитель также ссылался на то, что оспариваемые нормы позволяют считать убытками судебные расходы налогового органа (включая оплату услуг арбитражного управляющего), не погашенные за счет имущества должника, а также исчислять срок исковой давности по ним не со дня, когда лицу стало достоверно известно о нарушении своего права, а со дня, когда это лицо лишилось своего имущества. Кроме того, гражданин ссылался на необоснованность предъявления иска о взыскании убытков ФНС России с бывшего руководителя должника при необращении им в суд с заявлением о признании его банкротом.
КС подчеркнул, что строгое соблюдение условия привлечения к ответственности необходимо и в сфере банкротства юрлиц, в противном случае нарушаются имущественные права граждан. Факт замещения должности руководителя должника не может расцениваться как подтверждающий его виновность и противоправное поведение, а возникновение у уполномоченного органа расходов по делу о банкротстве не должно автоматически связываться с действиями этого руководителя.
Конституционный Суд отметил, что в оценке достаточности имущества должника для покрытия расходов по делу о банкротстве как на стадии проверки обоснованности заявления о признании должника банкротом, так и в ходе рассмотрения дела должны участвовать не только заявитель, но также арбитражный суд и управляющий. Это препятствует возникновению убытков, в том числе из бюджета РФ.
Соответственно, возложение этих убытков в полном объеме только на руководителя должника, если они возникли в результате ненадлежащих действий (бездействия) других лиц, не отвечало бы критериям справедливости и соразмерности. Без исследования всех обстоятельств дела невозможно однозначно установить, что убытки у уполномоченного органа возникли в результате лишь противоправного поведения руководителя организации-банкрота, которое выразилось в неподаче им заявления о признании должника банкротом. Иное истолкование вышеуказанных норм не согласуется с Конституцией.
Определениями от 12 февраля и Конституционный Суд выявил смысл положений п. 1 ст. 152.1 и п. 1 ст. 152.2 ГК. Оспоренными положениями определяются порядок и условия сбора, хранения, распространения и использования информации о частной жизни гражданина, включая обнародование и дальнейшее использование его изображения (в том числе его фотографии, а также видеозаписи или произведения изобразительного искусства, в которых он изображен).
В Определении № 274-О Конституционный Суд указал, что по смыслу оспоренных положений допускаются обнародование и использование изображения гражданина без его согласия, когда имеет место публичный интерес, в частности если такой гражданин является публичной фигурой (занимает государственную или муниципальную должность, играет существенную роль в общественной жизни в сфере политики, экономики, искусства, спорта или любой иной области), а обнародование и использование изображения осуществляются в связи с политической или общественной дискуссией или интерес к данному лицу является общественно значимым. Вместе с тем согласие необходимо, если единственной целью обнародования и использования изображения гражданина является удовлетворение обывательского интереса к его частной жизни либо извлечение прибыли.
При этом Суд указал, что запрет на распространение в СМИ сведений о личной жизни граждан, если от них самих или от их законных представителей не было получено на то согласие, не распространяется лишь на случаи, когда это необходимо для защиты общественных интересов, а к общественным интересам следует относить не любой интерес, проявляемый аудиторией, а, например, потребность общества в обнаружении и раскрытии угрозы демократическому правовому государству и гражданскому обществу, общественной безопасности, окружающей среде.
Конституционный Суд также отметил, что указанные условия обнародования и использования изображения гражданина (с учетом отсутствия различий между способами (формами) распространения информации о частной жизни лица) применимы в случае опубликования не только его (гражданина) изображений (фотографий), но и информации о его частной жизни в средствах массовой информации, включая сетевые издания, без его на то согласия.
Определением от 12 марта Конституционный Суд выявил смысл положений ст. 190.1 ЖК РФ.
Суд отметил, что исполнение бывшим наймодателем публичной обязанности по проведению капитального ремонта многоквартирного дома, нуждавшегося в таком ремонте на дату приватизации первого расположенного в нем жилого помещения, отвечает интересам всех собственников помещений данного дома, что в полной мере согласуется с конституционным принципом равенства. При этом сама по себе публичная обязанность бывшего наймодателя по проведению капитального ремонта многоквартирного дома не может рассматриваться как вновь возникающая по отношению к каждому новому собственнику всякий раз при приватизации отдельного жилого помещения в многоквартирном доме, нуждающемся в таком ремонте на момент приватизации соответствующего жилого помещения.
Конституционные основы уголовной юстиции
Суд разъяснил ч. 1, 6, 7 ст. 148 УПК, касающиеся порядка вынесения отказа в возбуждении уголовного дела.
В январе 2015 г. адвокат гражданина Олега Суслова обратился в районный отдел МВД России г. Москвы с заявлением о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ. В обоснование своих требований защитник утверждал о совершении в отношении доверителя мошеннических действий, причинивших ему ущерб в особо крупном размере.
Сначала правоохранительный орган отказался возбуждать уголовное дело, однако впоследствии прокурор распорядился провести дополнительную проверку материалов. В дальнейшем неоднократные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела отменялись руководителем следственного органа и прокурором. Указанное обстоятельство также вынудило прокуратуру направить в адрес вышестоящего следственного органа представление о привлечении к дисциплинарной ответственности должностных лиц, допустивших нарушение закона при проведении доследственной проверки, и об усилении контроля за работой подчиненных.
В июле 2018 г. Лефортовский районный суд столицы отказался признавать незаконным очередное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, ссылаясь на отмену спорного решения прокуратурой, но признал незаконным бездействие должностных лиц ОВД при рассмотрении соответствующего заявления о преступлении, которое длилось более трех с половиной лет. В связи с этим суд обязал руководителя следственного органа устранить допущенные нарушения. Тем не менее осенью 2018 г. следователь в очередной раз отказался возбуждать уголовное дело, а его постановления были опять отменены прокурором как незаконные и необоснованные. В итоге уголовное дело возбуждено лишь 10 декабря 2018 г.
В своей жалобе в Конституционный Суд РФ Олег Суслов утверждал о том, что оспариваемые им нормы на практике позволяют руководителю следственного органа, следователю, органу дознания или дознавателю многократно (вплоть до истечения сроков давности привлечения к уголовной ответственности) отказывать в возбуждении уголовного дела без проведения дополнительных проверок, несмотря на признание незаконными ранее вынесенных ими решений об отказе в возбуждении дела. По мнению заявителя, спорные нормы нарушают права потерпевшего, лишают его судебной защиты и незаконно освобождают от уголовной ответственности виновных лиц.
КС отметил, что текущее уголовно-процессуальное законодательство не регламентирует максимальное число отмен решения об отказе в возбуждении уголовного дела и не предусматривает предельный срок дополнительных проверок, проводимых в связи с такой отменой. Соответственно, возможен неоднократный отказ в возбуждении уголовного дела по одному и тому же сообщению о преступлении, даже если ранее прокурор или суд выявляли неправомерность аналогичных решений.
Также Суд пояснил, что органы предварительного следствия не должны повторно отказывать в возбуждении уголовного дела на основе тех же фактических обстоятельств, с опорой на те же материалы проверки сообщения о преступлении. После устранения выявленных нарушений им надлежит вновь оценить как фактическую, так и правовую сторону дела и принять новое процессуальное решение, которое должно быть законным, обоснованным и мотивированным. «Иное свидетельствовало бы о невыполнении или ненадлежащем выполнении органами уголовного преследования своей процессуальной обязанности по проверке сообщения о преступлении, вело бы к утрате следов преступления, к снижению эффективности или даже к невозможности проведения следственных действий по собиранию доказательств, лишало бы заинтересованных лиц, которым запрещенным уголовным законом деянием причинен физический, имущественный или моральный вред, не только права на судопроизводство в разумный срок, но и права на эффективную судебную защиту», – отмечается в определении.