Верховный Суд РФ опубликовал утвержденный Президиумом 18 декабря практики рассмотрения судами дел о возвращении ребенка на основании Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 г.
Особенности рассмотрения дел о возвращении детей
В обзоре отмечается, что Конвенция, вступившая в силу для РФ 1 октября 2011 г., направлена на защиту детей в международном масштабе от вредных последствий их незаконного перемещения или удержания, на установление процедур, обеспечивающих их незамедлительное возвращение в государство постоянного проживания, а также на обеспечение защиты прав доступа. Конвенция применяется к любому ребенку, не достигшему 16 лет и постоянно проживавшему в каком-либо государстве непосредственно перед нарушением прав опеки (ст. 4).
В соответствии со ст. 8 Конвенции любое лицо, учреждение или иная организация, заявляющие, что ребенок был незаконно перемещен за рубеж или удерживается там в нарушение прав опеки, могут обратиться в центральный орган государства постоянного проживания ребенка или в центральный орган любого другого договаривающегося государства за содействием в возвращении ребенка. В России полномочия данного органа возложены на Министерство просвещения ( Правительства РФ от 22 декабря 2011 г. № 1097 (в ред. от 19 декабря 2018 г. № 1586)).
Кроме того, отмечается в обзоре, в соответствии с ч. 2 ст. 244.11 ГПК РФ дела по заявлениям о возвращении незаконно перемещенного в Россию или удерживаемого там ребенка подсудны определенному районному суду в федеральном округе, в котором пребывает несовершеннолетний, и рассматриваются с обязательным участием прокурора и органа опеки (ч. 1 ст. 244.15 Кодекса).
Согласно приведенным данным статистики, с 2016 по 2018 г. судами первой инстанции с вынесением решения было рассмотрено 71 дело о возвращении ребенка (в 2016 г. – 13 дел, в 2017 г. – 26, в 2018 г. – 32). Из них по 23 делам требование о возвращении было удовлетворено, по 48 делам – в удовлетворении требований отказано. Из всех принятых решений обжаловались 48, из которых 37 апелляция оставила без изменения, 8 отменила с вынесением нового решения об отказе в иске о возвращении ребенка, по одному делу было вынесено новое решение об удовлетворении требования о возвращении ребенка, по двум был заявлен отказ от жалобы.
Из 23 дел, рассмотренных с удовлетворением требования о возвращении ребенка, обжаловались 19, из которых 9 остались без изменения, а по 8 были вынесены новые решения об отказе в удовлетворении требования. По двум делам был принят отказ от апелляционной жалобы. Из 48 решений об отказе в удовлетворении требования о возвращении ребенка обжаловались 29, из которых только по одному было вынесено новое решение об удовлетворении требования.
Как показало обобщение судебной практики, по всем делам истцом являлся один из родителей ребенка. По абсолютному большинству дел иск предъявлялся к другому родителю и лишь в одном случае – к бабушке ребенка (матери истца). При необходимости для обеспечения участия в судебных заседаниях сторон, не имеющих возможности прибыть в суд в связи с удаленностью места жительства, использовалась видео-конференц-связь (ст. 155.1 ГПК).
Большинство дел были рассмотрены в срок, не превышающий 42 дней со дня принятия судом искового заявления, включая срок на подготовку дела к разбирательству и составление мотивированного решения. По отдельным делам превышение указанного срока было обусловлено отложением рассмотрения по ходатайству сторон (для представления дополнительных доказательств), представителя истца (в связи с занятостью в другом процессе либо с необходимостью ознакомления с приобщенными ответчиком документами) или истца, который к моменту назначения первого заседания еще не получил визу для въезда в РФ, а также в связи с желанием лично участвовать в судебном заседании.
В числе государств, указываемых истцами в качестве места постоянного проживания ребенка, наиболее часто фигурировали Испания, Украина, Израиль, Франция и Германия.
При рассмотрении дел о возвращении ребенка суды исследовали такие юридически значимые обстоятельства, как: наличие у истца права опеки в соответствии с законодательством государства, где ребенок постоянно проживал до его перемещения или удержания, и осуществление истцом данных прав; является ли государство, из которого ребенок был вывезен, постоянным местом его проживания; обстоятельства перемещения в Россию; наличие согласия другого родителя на вывоз ребенка и срок, на который оно было дано.
Суды также устанавливали конкретную дату вывоза (удержания) ребенка и период, прошедший с момента его незаконного перемещения (удержания) до подачи истцом в суд заявления о возвращении. Также проверялись доводы ответчика, возражавшего против возвращения ребенка по основаниям, предусмотренным ст. 12, 13 и 20 Конвенции, а также факт нахождения ребенка, о возвращении которого заявлено истцом, на территории России. Кроме того, суды выясняли мнение детей об их возвращении в государство постоянного проживания.
В обзоре указано, что в соответствии с Пояснительным докладом к Конвенции интерес ребенка, состоящий в том, чтобы его не перемещали из места постоянного проживания без достаточных гарантий стабильности жизни в новом окружении, отступает перед главным интересом – не подвергаться физической или психической опасности и не оказаться в нетерпимой ситуации.
Руководствуясь положениями ст. 3 Конвенции, суды исходили из того, что перемещение или удержание ребенка может быть признано незаконным, если лицо, заявившее требование о возвращении, имело права опеки и осуществляло их.
Исследуя доводы истцов о том, что государство, из которого был вывезен ребенок, являлось местом его постоянного проживания, суды в каждом случае учитывали такие обстоятельства, как длительность, периодичность, условия пребывания ребенка на территории данного государства, место и условия посещения образовательного учреждения, семейные и социальные связи ребенка в этом государстве, гражданство и знание языка, причины проживания родителей в данном государстве и их дальнейшие намерения на проживание там (в частности, заключение трудового договора, приобретение жилья, получение гражданства и т.д.).
ВС отметил, что вопрос о том, являлось ли государство, с территории которого был вывезен ребенок, местом его постоянного проживания, суды первой инстанции исследовали полно и всесторонне. Несмотря на это, в некоторых случаях апелляция не соглашалась с выводом первой инстанции относительно установления места постоянного проживания ребенка. Также Верховный Суд добавил, что, обосновывая невозможность возвращения ребенка в страну постоянного проживания, ответчики в своих возражениях нередко ссылались на адаптацию ребенка в России.
При исчислении указанного выше годичного срока суды исходили из того, что его начало определяется датой незаконного перемещения или удержания ребенка, что прямо следует из абз. 1 ст. 12 Конвенции. При этом под удержанием ребенка суды понимали ситуацию, когда он был вывезен родителем в Россию на законном основании, но не был возвращен в страну постоянного проживания по истечении срока, указанного в согласии другого родителя на выезд. При определении даты начала процедур возвращения ребенка суды исходили из дня подачи искового заявления.
Решая вопрос о том, имела ли место адаптация ребенка в России, суды учитывали период с момента его ввоза (удержания) и даты начала процедур по возвращению из РФ (даты подачи искового заявления на основании международного договора), а также общий срок пребывания ребенка в России на момент вынесения судебного решения, посещение им в России образовательных учреждений на постоянной основе, занятия в секциях и кружках, круг общения (наличие друзей, родственников), овладение русским языком, обеспеченность жильем и бытовые условия проживания, а также иные обстоятельства.
По ряду дел ответчики, возражая против возвращения ребенка в страну постоянного проживания, ссылались на наличие обстоятельств, предусмотренных п. «b» ст. 13 Конвенции, при доказанности которых суды отказывали в возвращении ребенка в государство постоянного проживания.
Так, ст. 13 Конвенции, предусматривая возможность отказа, если судебный или административный орган придет к заключению, что ребенок возражает против возвращения и уже достиг возраста и степени зрелости, при которых следует учитывать его мнение, не определяет минимальный возраст, с которого нужно выявлять и учитывать позицию несовершеннолетнего. В связи с этим, отмечается в обзоре, при разрешении вопроса о выявлении мнения ребенка суды руководствовались положениями ст. 12 Конвенции о правах ребенка, а также ст. 57 СК РФ. Так, согласно ст. 12 указанной Конвенции ребенку, способному формулировать собственные взгляды, должно быть обеспечено право свободно выражать их по всем вопросам, затрагивающим его интересы, причем взглядам ребенка уделяется должное внимание в соответствии с возрастом и зрелостью. С этой целью ребенку, в частности, предоставляется возможность быть заслушанным в ходе любого разбирательства (судебного или административного), затрагивающего его интересы, самому либо через представителя или соответствующий орган в порядке, предусмотренном процессуальными нормами национального законодательства.
Как указано в ст. 57 СК, ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого разбирательства (судебного или административного). Учитывать мнение ребенка, достигшего 10 лет, обязательно, кроме случаев, когда это противоречит его интересам. Мнение детей о возможном возвращении в государство, где они проживали до ввоза в Россию, выявлялось органом опеки и попечительства при составлении акта обследования условий жизни. В частности, в судебном заседании опрашивались дети, достигшие 10 лет, а по ряду дел – и более раннего возраста (от 5 лет).
ВС также отметил, что в судебной практике имели место случаи отказа истцов от заявления о возвращении ребенка. В случае принятия такого отказа производство по делу прекращалось. В отдельных случаях апелляция не соглашалась с выводами первой инстанции об оценке имеющихся в деле доказательств и в порядке абз. 2 ч. 1 ст. 327.1 ГПК принимала дополнительно представленные доказательства, после чего, оценив все доказательства по делу, отменяла решения нижестоящих судов.
Верховный Суд напомнил, что ст. 244.14 ГПК по делам подобной категории на основании международного договора РФ установлен запрет на соединение исковых требований и предъявление встречного иска, за исключением случая объединения истцом требований о возвращении двух и более детей, незаконно вывезенных в Россию или удерживаемых там. Данный запрет обусловлен положениями ст. 19 Конвенции, согласно которой решение о возвращении ребенка не затрагивает существа любого вопроса об опеке. Таким образом, подчеркивается в обзоре, разрешая требование о возвращении ребенка в государство постоянного проживания, суд не должен решать вопрос о том, с кем из родителей будет проживать ребенок, а также иные вопросы, касающиеся прав опеки, и суды это учитывали.
Кроме того, согласно ГПК по таким делам суды вправе принимать обеспечительные меры. Так, согласно ст. 244.13 Кодекса в необходимых случаях наряду с другими мерами по обеспечению иска в соответствии с гл. 13 судья может запретить ответчику до вступления в силу решения суда изменять место пребывания ребенка и временно ограничить его выезд из России. Применение данных обеспечительных мер производится по правилам гл. 13 ГПК.
Как показало обобщение судебной практики, в ряде случаев судами по ходатайствам истцов принимались обеспечительные меры в виде запрета ответчику изменять место пребывания ребенка, а также временное ограничение выезда ребенка из РФ. Принимая обеспечительные меры в виде запрета изменять место пребывания ребенка, суды указывали конкретный адрес, по которому ребенок проживал в России.
Адвокатская газета