26 ноября Европейский Суд по правам человека вынес по делу «Абдюшева и другие против России», объединяющему три жалобы на нарушение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод запретом на применении в России для лечения наркозависимости опиатной заместительной терапии, или ОЗТ, с помощью метадона и бупренорфина.
Наркозависимые граждане не смогли добиться лечения с помощью ОЗТ
Алексей Курманаевский, Ирина Абдюшева и Иван Аношкин страдают героиновой зависимостью и неоднократно госпитализировались для лечения наркомании. В 2011 и 2012 гг. они независимо друг от друга предпринимали попытки добиться разрешения на использование запрещенных в России опиатов метадона и бупренорфина для целей заместительной терапии. В обоснование они ссылались на данные украинских медиков, которые высказывались за целесообразность таких мер.
Медицинские учреждения отказали гражданам со ссылкой на то, что текущие стандарты лечения наркозависимости не предусматривают применение таких препаратов. Российские медики также раскритиковали позицию украинских коллег, отметив, что ОЗТ не приводит к избавлению от наркозависимости или ремиссии. Они рекомендовали одному из заявителей лечение в областном наркологическом диспансере с последующим пребыванием в соответствующем центре социальной реабилитации.
Суды поддержали позицию медучреждений. Так, Верховный суд Республики Татарстан отклонил рекомендации Всемирной организации здравоохранения о возможности использования «заместительной терапии» с применением опиатов, на которые ссылался один из заявителей как необязательные к применению. В свою очередь Калининградский областной суд отметил, что метадон и бупренорфин запрещены Европейской конвенцией о наркотических средствах 1961 г.
Потерпев неудачу в судах, заявители подали жалобы в ЕСПЧ. Все трое указали на нарушение ст. 3 и 8 Европейской конвенции, отмечая, что запрет заместительной терапии с использованием метадона и бупренорфина был сродни пыткам, а также нарушает их право на уважение личной жизни. Ирина Абдюшева и Алексей Курманаевский также указали, что заразились неизлечимыми заболеваниями из-за использования зараженных шприцев, что было обусловлено продолжением употребления героина без возможности заменить его при лечении ОЗТ иными опиатами.
Ирина Абдюшева и Иван Аношкин также пожаловались на нарушение ст. 14 Конвенции, запрещающей дискриминацию. Они полагали, что запрет ОЗТ ставит наркозависимых лиц в неравное положение с иными людьми, страдающими другими хроническими болезнями, например диабетом.
Правительство РФ объяснило запрет ОЗТ опасностью применяемых в ней препаратов
Российские власти указали, что заявители не исчерпали все возможные национальные средства защиты. Кроме того, отмечалось, что долгосрочная ремиссия Алексея Курманаевского и Ивана Аношкина свидетельствует об эффективности их лечения, а нерегулярное лечение Ирины Абдюшевой связано с ее нежеланием избавиться от пагубного пристрастия. Правительство добавило, что заявители не прошли все этапы лечения зависимости, поэтому они не могут утверждать о его неэффективности.
Государство-ответчик указало на абсурдность доводов о заражении неизлечимыми заболеваниями через шприцы, поскольку сами граждане в первую очередь отвечают за состояние своего здоровья. Как пояснила российская сторона, заявители знали о рисках употребления наркотических веществ. Ущерб их здоровью был нанесен не лечением от наркозависимости, а самими наркотиками.
В возражениях также отмечалось, что доводы заявителей о целесообразности лечения наркозависимости метадоном и бупренорфином являются недопустимыми с медицинской точки зрения, поскольку медицинские консультации, как и помощь, находятся в компетенции врачей, а не пациентов или их представителей, которые не имеют специальных медицинских знаний.
Кроме того, Правительство РФ указало, что метадон и бупренорфин вызывают такую же зависимость, как и другие опиаты, а первое вещество к тому же очень токсично и может навредить здоровью. Данные препараты, подчеркнула российская сторона, усугубляют психические расстройства при приеме их с другими веществами. Поэтому их абсолютный запрет соразмерен цели по защите здоровья лиц, находящихся под юрисдикцией РФ. Людям же, страдающим от наркозависимости, предоставляется доступ к ее лечению. В этой связи просьба заявителей расценена как направленная на легализацию наркотиков.
Более того, власти подчеркнули, что метадон и бупренорфин являются запрещенными веществами для всех россиян без исключения. Сравнение же наркозависимых лиц с диабетиками некорректно, поскольку последние не могут выжить без инсулиновых инъекций.
В ответных возражениях заявители опровергали доводы правительства о смертельных рисках заместительной терапии, которая, по их мнению, является общепризнанным методом лечения в ряде европейских государств и рекомендована ВОЗ. Заявители назвали спекулятивными и бездоказательными риски, перечисленные правительством РФ в обоснование своих доводов. Поэтому государственный запрет «заместительной терапии» они сочли вмешательством в свою частную жизнь.
ЕСПЧ не усмотрел нарушений прав заявителей
В ходе рассмотрения дела Европейский Суд получил отзывы по нему от 11 международных и неправительственных организаций, выступивших в качестве третьих лиц. Они заняли противоположные позиции по поднятым в жалобах вопросам.
Так, в пользу ОЗТ высказались такие организации, как «Международные врачи за здоровую лекарственную политику», Human Rights Watch, Комиссия ООН по наркотическим средствам, Европейская ассоциация лечения опиатной зависимости, а также специальный докладчик ООН по ВИЧ/СПИДу. С противоположной позицией выступили Независимая наркологическая гильдия, региональная общественная организация «Здоровье Ставрополья», Национальная ассоциация реабилитационных центров, Ассоциация реабилитационных центров Северного Кавказа, реабилитационный центр имени Иоанна Кронштадтского.
Оценивая допустимость жалоб заявителей, ЕСПЧ указал, что представленные сторонами медицинские данные по состоянию их здоровья носят весьма противоречивый характер. Так, Алексей Курманаевский не представил убедительных доказательств того, что он нуждается в альтернативных методах лечения. Из представленных Правительством РФ медицинских анализов Ивана Аношкина следовало, что в его моче не были выявлены опиаты, следовательно, он также находился в состоянии ремиссии. В этой связи Европейский Суд признал неприемлемыми их жалобы на нарушение ст. 8 Конвенции.
В то же время Суд признал допустимой соответствующую жалобу Ирины Абдюшевой. Он обратил внимание на то, что стороны не оспаривают применимость ст. 8 Конвенции в рассматриваемом деле, следовательно, необходимо было установить наличие баланса между их конкурирующими интересами. ЕСПЧ подчеркнул, что Конвенция не гарантирует право на охрану здоровья как такового. Поэтому вопросы общественного здравоохранения находятся в компетенции национальных властей, которые обладают всеми полномочиями по оценке потребностей населения и ресурсами для удовлетворения последних.
Страсбургский суд отказался решать вопрос об эффективности того или иного метода лечения в рассматриваемом деле, поскольку ответить на него может лишь только соответствующая медицинская экспертиза. Суд пояснил, что заявительница не исчерпала все внутренние средства по программам реабилитации, которые есть в России. При этом он отметил, что государство-ответчик выполнило свои международные обязательства по контролю за оборотом наркотиков. При этом Ирина Абдюшева не ссылается на какой-либо юридический документ, который однозначно обязал бы Россию назначить ей медикаментозное лечение метадоном или бупренорфином.
ЕСПЧ согласился с российским правительством в том, что применение этих препаратов сопряжено с определенными рисками и что они опасны для граждан. Суд также сослался на по делу «Веннер против Германии», в котором ранее прозвучал вывод о том, что если существует риск злоупотребления наркотическими веществами, то все преимущества от лечения спорными опиатами сводятся на нет.
Европейский Суд отметил, что российское законодательство не предусматривает медицинское обслуживание исходя из пожеланий пациентов, которые могут свободно прекратить лечение и отказаться от наблюдения в наркологическом диспансере в любое время. Принуждение пациентов к лечению или даже исследование соблюдения условий лечения равносильно посягательству на личную независимость, которую заявительница стремилась защитить путем подачи жалобы в ЕСПЧ. Тем не менее Суд не выявил нарушений ст. 8 Конвенции в деле Ирины Абдюшевой.
Страсбургский суд также не выявил нарушений ст. 14 Конвенции в деле заявителей, согласившись с доводом государства-ответчика о том, что спорные препараты запрещены в отношении всех лиц на территории РФ. Он также не нашел и нарушений по ст. 3 Конвенции, отметив, что заявители не жаловались на факты физического насилия по отношению к ним со стороны российских властей, поэтому их положение отличается от положения жертв бытового насилия. Как пояснил Суд, заявители также не жаловались на отсутствие в РФ медицинской помощи наркоманам.
Особые мнения судей
Решение Европейского Суда содержит особые мнения судьи от России Дмитрия Дедова и от Швейцарии Хелен Келлер.
Российский судья отметил, что в рассматриваемом деле затронуты сложные философские вопросы частной жизни относительно того, «принимает ли общество жизнь с наркотиками в виде опиатов или необходимо обойтись без них». Указанные вопросы, подчеркнул Дмитрий Дедов, также имеют политический и экономический характер. Он выступил против легализации наркотиков, о которой фактически просили заявители в своих жалобах. Он отметил, что Правительство РФ заплатило бы огромную цену в случае доступа заявителей к метадону. Следовательно, баланс между частными и общественными интересами не может достигаться такой ценой.
Дмитрий Дедов добавил, что национальное правительство предоставляет возможность заявителям лечиться традиционными средствами, которые никоим образом нельзя рассматривать как унижающие достоинство пациентов. Он также полагает, что только государство обладает широкими полномочиями по обеспечению здравоохранения его граждан, а в компетенцию ЕСПЧ не входит медицинская оценка тех или иных методов лечения.
В свою очередь Хелен Келлер не согласилась с выводами большинства судей о том, что жалобы заявителей не подпадают под случаи нарушения ст. 3, 8 и 14 Конвенции, и привела доводы в защиту своих тезисов.
Она добавила, что абсолютный запрет на метадон и бупренорфин представляет непропорциональное вмешательство государства в права заявителя на уважение частной жизни в нарушение ст. 8 Конвенции. Такая строгость национального законодательства в отношении лиц с многолетней наркозависимостью совершенно недопустима. Лишение возможности лечения с помощью ОЗТ, по мнению Хелен Келлер, чревато серьезными страданиями таких людей, поэтому их следует оценивать в контексте ст. 3 Конвенции. Кроме того, бупренорфин может быть использован в медицинских целях, хотя он запрещен для лечения наркомании.
Зинаида Павлова, новая адвокатская газета